Иван Максимов: Любителей джаза и абсурда среди моих коллег очень мало
Ученик Юрия Норштейна, один из самых оригинальных российских режиссеров-мультипликаторов Иван Максимов стал гостем фестиваля «Jazz May», где вместе с пианистом Даниилом Крамером представил свою работу «Ветер вдоль берега». Редактор ИА «Пенза-Пресс» Александр Поляков поговорил с Иваном Максимовым о джазе, физике, Босхе и логотипе «Dendy».
— Джаз, как и рисование, — это увлечение родом из детства?
— Нет, это пришло в более взрослом возрасте. Рисовать я начал с каракулей, когда мне было года три-четыре. У меня папа рисовал, старшая сестра, поэтому была возможность учиться.
Что касается музыки, то я был воспитан на классике и, в общем-то, в детстве слушал только ее. Потом была попса советская — я все время пытался найти в ней что-то такое вкусненькое. Так и не нашел. Джаз начался только в институтские годы, и то вторым слоем. Первым, конечно, был хард-рок.
— Тем не менее, в самых известных и, по мнению многих, лучших ваших мультфильмах — «5/4», «Ветер вдоль берега» — звучит именно джаз.
— Здесь, на самом деле, много нюансов. Первый — в том, что мне нужно делать кино фестивальное, арт-хаус, поэтому и музыка должна быть достаточно интеллигентная, с определенным уровнем изысканности.
Второй нюанс: джаз позволяет не рубить весь фильм, как одну большую колбасу. В джазе есть различия между музыкальными фрагментами, эта музыка более соответствует реальной жизни из-за импровизации, синкоп.
Еще в джазе есть возможность резать. Есть классные музыкальные произведения, в которых тема занимает секунд 15−20. Для монтажа в анимации 15 секунд — это очень большой кусок. Это значит, что я буду ограничен в возможностях. А в джазовых композициях больше моментов, где можно взять короткие куски.
— Что для вас первично: музыка или идея мультфильма?
— В «Ветре вдоль берега» я придумывал образную систему под эту музыку, она меня вдохновляла и возбуждала образы в каких-то музыкальных акцентах. В «Болеро», например, было придумано это дурацкое хождение кругами, и музыка Равеля подошла по теме.
Наиболее комфортный стиль работы — когда у меня есть музыка, под которую я могу условно снять клип. Такой музыки достаточно, но многое из нее я не имею права использовать. Скажем, до Тома Уэйтса вообще достучаться невозможно, никаких концов не найдешь. У [Астора] Пьяцоллы все темы практически куплены для разных фильмов. Все самое лучшее растащено. Можно только попросить хорошего музыканта сделать свою импровизацию или вариацию, как это было с «Ветром вдоль берега». Тема принадлежит Чику Кориа, но поскольку она переработана, по законам авторского права Чику Кориа уже за это уплачено. И при использовании этой интерпретации нужно договариваться с интерпретаторами.
— А как же с мультфильмом «5/4», где звучит знаменитая тема «Take Five» квартета Дейва Брубека?
— Я мог ее использовать только будучи студентом. Потому как считается, что раз студенческая работа — это типа некоммерческое кино, я для себя делаю и, соответственно, никаких обязательств перед авторскими правами нет.
— В титрах мультфильмов вы значитесь не только как автор, художник, но и как сценарист, хотя никакого линейного сценария в них нет. То, что вы рисуете, — это нечто сродни автоматическому письму или вы представляете результат еще до того, как приступить к работе?
— Чаще всего я придумываю какие-то мизансцены — некие сценки, а дальше подгоняю их под [музыкальную] тему, которая у меня есть. Много сценок из одного фильма можно было перенести в другой. Это просто какое-то событие, которое произошло в этом месте с этими вот персонажами и не более того.
— Ваш преподаватель на Высших режиссерских курсах Юрий Норштейн, да и многие другие, говорили, что особенность вашего творчества в том, что это вы создали свой мир, в котором один мультфильм — это как бы продолжение другого. Как этот мир появился на экране?
— Я его придумал, перерабатывая мое ощущение гармонии в нашем мире: какие-то воспоминания о горных речках, местах, куда мы ходили в походы. Я обожаю картины неизвестных южноевропейских художников эпохи Возрождения, где изображена какая-нибудь мельница или разрушенный мост, на которых люди куда-то идут, пасут овец или едут на лошади. То есть просто жизнь, и она кайфовая, потому что там уютно. Это романтический пейзаж, в который я влюбился в детстве, когда ходил в Третьяковку, Эрмитаж. Соответственно, я переношу эти композиции, пытаюсь их интерпретировать с помощью своих персонажей, своих возможностей графики. Я использовал, в частности, коллажи старых гравюр — вырезал из репродукций всякие камни, двери, стены, фрагменты построек, чтобы из них уже строить свой пейзаж.
— Мне показалось, в ваших мультфильмах есть многое от графики [Маурица Корнелиса] Эшера и иллюстраций к кэрролловской «Алисе».
— Да, я просто хорошо почитал и посмотрел Эшера — он у меня был в альбоме — и иллюстрации кэрроловские. Соответственно, они на меня повлияли. Естественно, и Босх, и Брейгель, и Дали — они все давали мне какие-то фишки — и мои самые любимые я пытался как-то реализовать, куда-то вставить. От Босха я больше взял этих фишек.
— Каких именно?
— Это какие-то мерзопакостные персонажи, которые на самом деле вреда не наносят. Они страшненькие, они выглядят, может быть, опасно и неприятно, но на самом деле они дружелюбные.
— Мы с вами говорим о художественных влияниях, но ведь перед тем, как поступить на Высшие режиссерские курсы, вы занимались физикой, как ваш отец [ученый-физик, лауреат Ленинской премии Леонид Максимов], работали несколько лет инженером в Институте космических исследований. Это как-то повлияло на вас в плане творчества?
— Не знаю, возможно. Образование никогда не бывает лишним. Непонятно, как это может аукнуться. Где-то это формирует чувство гармонии или вкус.
Меня поразил недавно документальный фильм про Жана-Мишеля Баския — это такой наивный экспрессионист, там как левой ногой нарисовано все, мне очень нравится такой стиль. Он начинал как граффитчик без художественного образования — от сохи, что называется. Но у него при этом была очень большая эрудиция, довольно образованные родители, разбирающиеся в искусстве. Он знал свободно три языка, читал много очень книг. Соответственно, у него был такой бэкграунд, который позволял на уровне интуиции чувствовать гармонию. Не просто гениальность, которая в нем определенно была, а гениальность, которую могут оценить другие люди. Потому что бывают гении, которые изнутри чувствуют как надо, но это их личное «как надо», и другие люди к этому не готовы, потому что у них другой багаж чувственный и вкусовой, совсем другая парадигма. А этот человек [Баския] имел тот же багаж, что и большинство образованных людей, и при своей наивной гениальности попал как раз в струю. Поэтому он быстро стал очень популярным и желанным, позитивно воспринимаемым.
— Вам легко дался уход от точных наук в сферу мультипликации?
— Конечно, легко. Наука — это тяжелое занятие. В ней нет своего пути. Ты не можешь сказать: я так вижу. Наука одна на всех, и поэтому для того, чтобы быть в ней творцом, нужно быть на передовой. А для этого, в свою очередь, нужно собрать всю информацию, которая до тебя была открыта: помнить все законы, формулы, чтобы опираясь на это, находить какие-то интересные явления или их трактовки.
Я к этому не приспособлен абсолютно. Большинство экзаменов я сдавал с помощью шпаргалок — у меня в голове ничего не удерживается, все вылетает. Я с трудом недавно вспомнил формулу решения квадратного уравнения. Хотя это была огромная часть моей жизни — все эти квадратные уравнения лет 10−15 в ней непрерывно каждый день присутствовали.
— Вы говорили, что ваши мультфильмы — для фестивалей. Но фестивальная аудитория всегда ограничена. Когда же режиссер пытается ее расширить, получается то, что недавно произошло с Константином Бронзитом, чей мультфильм номинировали на «Оскар». Когда «Мы не можем жить без космоса» просочился в Сеть, Бронзит попросил его удалить, потому что наличие мультфильма в свободном доступе делает невозможным его участие в международных фестивалях. Получается замкнутый круг?
— На самом деле, аудитория гораздо больше, когда ты выкладываешь фильм [в Интернет] сразу. Потому что весь этот прокат… Вот ты приходишь в зал, а там сидит 35 человек.
Хорошо бы, если он [Константин Бронзит] получил «Оскар», но он его не получил. Это у него уже вторая попытка, и предыдущую [мультфильм «Уборная история — любовная история» номинировался на «Оскар» за лучшую анимационную короткометражку в 2009 году — прим. ред.] уже никто не помнит. И про то, что Саша Петров получил «Оскар» [в 2000 году за мультфильм «Старик и море"] тоже мало кто помнит. Просто пока он еще один у нас с «Оскаром» из анимации, то можно как-то махать этим флажком, а так в принципе это никого не волнует, и никто этого не помнит.
Поэтому фильм желательно выкладывать тогда, когда люди хотят его посмотреть. Ты его пропиарил: вот, Иван Максимов получил гран-при на фестивале, и все говорят: круто, а где бы посмотреть? И тут ты его выкладываешь. Тогда все посмотрят и все довольны — не зря человек работал. А когда все уже рассосалось…
Один мой друг — офигенный француз Бастьен Дюбуа сделал мультфильм «Мадагаскар. Дневник путешественника» — там 3D с акварелью, обрисовка видео, новый жанр. И этот фильм уже практически все мои знакомые видели, обсудили, похлопали в ладоши и так далее. Прошло пять лет, и только сейчас он фейсбуке написал, что официально его выкладывает. Удивил типа.
— Для вас важно получение призов, премий, попадание в списки?
— Не знаю. Мне льстит любое положительное упоминание, что естественно. То, что меня помнят и хвалят, выгодно в психологическом и социальном плане — не как творцу, а просто как персоне.
— Есть кто-то, с чьим мнением вы сверяетесь. Может быть, тот же Норштейн?
— Нет, ни с кем не сверяюсь. Вообще любителей джаза и абсурда среди моих коллег очень мало. Я часто бывал в селекционных комиссиях фестивалей. И там абсурдистские фильмы никто не хотел брать. Я чувствую: кайфовое кино, оно ни про что, но очень кайфовое. А коллеги говорят: ну что за фигня, про что это? Я вижу, что нет отклика у других людей на этот чистый абсурд. Это особенность мышления, с этим ничего не поделаешь.
— И последний вопрос: он не имеет отношения к мультипликации, но все же. Как вы придумали логотип для приставки «Dendy»?
— Знакомый организовал всю эту кампанию. Мы с ним просто тусовались среди компьютерщиков и, поскольку я там был художником, аниматором, то он мне предложил сделать логотипчик. А подробностей, почему именно слон, я уже не помню.